Кто бы мог подумать, что в столь холодную погоду кому-либо захочется покидать стены Хогвартса?
Вероника Нотт никогда не отличалась любовью к школе, однако сейчас душные помещения старого замка казались чем-то волшебным и весьма необходимым. Девушка терпеть не могла зиму во всех её проявлениях: и настырный мороз, и скользкий лёд, и огромные сугробы, и даже огромные снежинки, летящие с неба. Если удастся рассмотреть снежинку до того, как она растает в ладони, то можно увидеть неповторимые узоры. Когда-то Ника могла бы сказать, что обожает рассматривать крохотные произведения искусства. Только теперь всё изменилось. Колкий мороз по лицу, снежинки на ресницах – всё стало приравниваться  к жестокой пытке. Но сейчас ей это не грозило: тёплая гостиная Слизерина не давала никакого намёка на злостный холод за стенами.
Девушка сидела в широком кресле, откинувшись на подлокотник и прикрыв глаза. В гостиной было совсем тихо и пусто. Непривычно. Где-то на другом конце комнаты находился Эмори. Слизеринка не испытывала ни малейшего желания проявлять интерес к тому, чем занимается парень. Больше в гостиной не было никого.
  Неприятное ощущение пустоты сдавливало грудь. А раньше Вероника могла сутки напролёт сидеть в гордом одиночестве, запросто игнорируя окружающих, погружаясь в свои мысли или просто-напросто отдаваясь в объятия Морфея. А в голове – навязчивые воспоминания о смерти Эрика. Эрик, чёрт бы его побрал. – мрачно подумала Вероника. Ностальгия по прошлому вгоняла в сонное состояние апатии, сменяющееся резкой нехваткой кислорода в лёгких, взывая к непрошенным слезам. Она плакала, но не так, как делает каждый: с тихими всхлипами ли, со срывающимися стонами. И слёз-то не было. Все ощущения истерики беззвучно уходили вглубь. Мисс Нотт зажгла длинную тонкую сигарету и затянулась. Всё это выглядело так типично: идеально- причёсанная, накрашенная, одетая, наманикюренная девушка с сигаретой между пальцев и равнодушием на глянцевом лице. До отвращения типично и шаблонно. Только вот на этот раз никотин не спас.
Незамедлительно явилась мысль об алкоголе. О пристрастиях Вероники к выпивке знали все слизеринцы, ибо её часто можно было застать в компании дорогой бутыли вина или виски. Чтобы достать мартини россо не потребовалось даже подниматься с удобного кресла. Лишь достать палочку и шепнуть «акцио». Получив желаемое, брюнетка ухмыльнулась каким-то своим мыслям. Она хотела поскорее прильнуть губами к бутыли и сделать пару жадных глотков. Только почему-то одиночество не давало покоя.
Вариантов не было.
Нотт облокотилась о спинку кресла и небрежно обратилась к Эмори, вкладывая в свои слова как можно больше равнодушия:
- Эмм, не присоединишься? – девушка показала бутыль, которая в какой-то миг стала казаться чудесной панацеей, оберегающей ото всех невзгод этого грешного мира. Взгляд карих глаз Никк вызывающе остановился на лице Эмори, ожидая ответа. В нетерпении Вероника постукивала ноготками по стеклянной поерхности бутылки, извлекая лёгкий звон.

Вероника догадывались, точнее была уверена, что Эмори не откажется от подобного мероприятия. С лёгкой насмешкой на лице слизеринка наблюдала за тем, как парень вальяжно пересекает комнату, садится в кресло рядом и достаёт из пустоты пару бокалов. Все эти махинации были столь привычны, каждый ученик Хогвартса старше пятого курса наверняка воспроизводил подобный алгоритм, и не раз.
Всё так же невозмутимо и спокойно девушка передала бутылку сокурснику, не обратив и малейшего внимания на прикосновение пальцев. К подобным выходкам она привыкла, и правильнее всего было просто не замечать их. Как будто всё и должно быть именно так.
На вопрос Эмори девушка ответила не сразу, а лишь тогда, когда в руке оказался наполненный бокал. На губах появлась самодовольная ядовитая улыбка, которая была явлением самым привычным на лице этой девушки. Она словно всем своим видом показывала, что эгоистка, стерва со стажем. Впрочем, сейчас она была не расположена к одной из милых бесед того разряда, когда слизеринка готова смешать с грязью своего собеседника своими едкими словами и вычурной улыбкой. Иначе она не могла. Все крики-ссоры-скандалы - это нонсенс. Только тихо и безукоризненно вежливо. Только так.
- Мне просто скучно. - не совсем искренне бъяснила ситуацию Ника, пряча истину за улыбкой.
- Но если для того, чтобы выпить, тебе нужен повод, то его можно... выдумать. - предложила девушка, добавив:
- Только сделаешь это после первого бокала.
Губы скривились в неприятной усмешке, и Нотт подняла стакан,  а затем сделала пару глотков, производя дегустацию напитка и смакуя его вкус. Конечно, манерно выпитый первый бокал был всего лишь началом. Неприличны-быстрые залпы и состояние, когда не то что стоять не можешь, но и сидеть, не держать ни за что, начинались несколько позже. Впрочем, до такого Вероника никогда не доходила. Ну или доходила, но крайне редко.
Уже с первым глотком мир стал казаться проще, а назойливый Эрик вылетел из головы сразу же. Не то чтобы алкоголь действовал так быстро, скорее искусстно самовнушения. Или самообмана. Брюнетка беззастенчиво рассматривала Эма, словно общение с ним был дним из самых привычных дел. Чёрт возьми, я раньше не замечала, что он обладатель столь привлекательной внешности. Жаль, что не из моего круга.
Чёрт, Вероника, не сходи с ума. Ещё слишком мало выпито.
- Чем же занимается Эмори один в гостиной? - чрезмерно сладко, чрезмерно любезно поинтересовалась мисс Нотт, машинально проводя свободной рукой по волосам, ожидала ответа. Всего лишь стремление завести какую-никакую беседу, чтобы не пить в гордом молчании.

Всё, что ей было невыгодно, мисс Нотт не слышала, как-то слишком легко пропуская слова мимо ушей. Это было самое простое решение многих неувязок. Тем более зачастую равнодушие гораздо действеннее, чем какие-либо слова, пусть даже тщательно подобранные.
  Эмори умел смеяться над собой - это весьма удивляло Веронику, ибо сама никогда не отправляла шутки в свой же адрес, а за насмешку со стороны была готова медленно и мучительно терзать провинившегося качественно-выполненными издёвками. Этот парень вообще многим удивлял мисс Нотт. Почему он попал на Слизерин? Как он может оставаться довольным своей жизнью на том факультете, где многие готовы растерзать его за отсутствие чистокровия? Почему Эмори решил присоединиться к Веронике, несмотря на её отношение к нему? Множество вопросов и никаких ответов. Может, чуть позже,  я спрошу у него об этом. Но не сейчас.
Слизеринка последовала примеру парня, ставя свой бокал на стол. Улыбка, не сходившая всё это время с её лица, стала ещё более заметной, услышав многочисленных предположения Эмори.
- Надо же, как ты высоко меня ценишь, - негромко рассмеялась брюнетка. Именно так, как принято смеяться на приёмах истинным леди - неискренне. Впрочем, до леди ей было очень и очень далеко. Можно было бы сказать, что совсем нереально, но для мисс Нотт нет ничего невозможного: если ей что-то нужно, то она непременно добьётся этого, и не важно, каким способом.
- Мне так стыдно, что я отвлекла тебя от столь важного занятия. - сочувственно покачала головой Вероника, изобразив виноватую гримасску, за которой прятался смех.  Собственно, никакой вины она не ощущала отродясь. Конечно, иногда совесть пыталась достучаться до сознания Ник, но все попытки оказывались неудачными,  инее давали никакого результата. Совсем.
- Ты какой-то неразговорчивый. - с нотками обиды возмутилась брюнетка, заметив отстранённость Эмори. Отсутстви внимания к её королевской персоне и задумчивое молчание совсем не понравилось мисс Нотт. Во-первых, она привыкла к безграничному вниманию со стороны оружающих. А во-вторых, задумчивый вид Эм наталкивал Веронику на то, чтобы тоже пуститься в раздумья. А этого делать совсем не хотелось: иначе зачем она достала алкоголь и позвала слизеринца? Нужно было скорее избавиться от посторонних мыслей.

К досаде мисс Нотт, Эмори решил разнообразить лестные слова метким камнем, брошенным в её сторону. После довольно-таки приятных слов это было довольно-таки неожиданно и болезненно. Но Вероника за годы проживания в Хогвартсе настолько привыкла к разнообразным оскорблениям, шуткам и насмешкам, брошенным в её стороны, что скрыть эмоции получилось на раз-два. Пришлось вновь изображать гордое равнодушие. На лице мелькнула резкая усмешка. Эти слова не были удостоены ни ответом, ни раздражённым взглядом. Ей казалось, что Эм намеренно пытается вывести её из себя, чтобы потом оповестить всех о том, что несгибаемая Вероника сломалась, устроив грандиозный скандал, с неприсущей ей громкостью.
Мировое научное сообщество? Господи, что за чепуху он несёт.
  Вероника прикончила первую порцию мартини и, слегка отклонившись от спинки кресла, небрежно пододвинула свой бокал ближе к Эмори, с намёком на то, что было бы неплохо наполнить его тоже.
Выслушивая так называемые откровения Эмори, брюнетка с лёгким изумлением вскинула тонкие брови вверх.
- А вот когда я впервые заметила тебя, я очень понадеялась на знатные корни. Тогда ты умудрился произвести на меня впечатление. Но всё оказалось иначе, - пожала плечами мисс Нотт, вполне дружелюбно поделившись воспоминаниями и безжалостно дав ясный намёк на нечистокровие слизеринца.
- Не беспокойся, мужа я найду несомненно достойного. Но вот насчёт остальных подробностей я бы поспорила. - улыбнулась Вероника. Сперва ей показалось, что Эмори хочет показать, что она теряет, но потом эти слова в глазах слизеринки превратились в насмешку.
  - Ты не собираешься заводить семью? - удивление пробралось уже и в голос. Ника искренне верила, что если Эмори Ла Реве найдёт жену, то она непременно будет богатой, то есть голодать ему не придётся. Хотя, возможно, что мисс Нотт переоценила желание Эмори извлекать из всего выгоду, и тот собирается оставаться вечным одиночкой.
Взгляд карих глаз пытливо остановился на лице парня, в ожидании ответа. Эта беседа начинала увлекать её. Надо же, этот слизеринец оказался более интересным человеком, чем я предполагала. - заметила Нотт, не без сожаления. Её эго не позволяло ей признать в собеседнике достойную внимания личность. Нечистокровие перекрывало все пути попадания в список её приятелей. Признаться честно, иногда Вероника сама не понимала причины своего поведения и столь неприязненного отношения к маглорождённым, но вспоминая о родословном древе, все сомнения быстро улетучивались, отметая зарождающуюся в душе гуманность.

О, не стоит беспокоиться о своих финансах: моё сердце было разбито, и, как ни странно, расплачиваться пришлось только мне. - мрачно подумала мисс Нотт, но на лице лишь мелькнула самодовольная усмешка, что вовсе противоречило мыслям.
В первую сотню? Да неужели. Самолюбие чудесным образом не пострадало. Конечно, внимание Ла Реве  было забавной и порою приятной штукой, но тратить драгоценные нервные клетки из-за его отсутствия слизеринка не считала нужным.
Вероника довольно-таки быстро опорожнила свой бокал, чувствуя, как алкоголь пробирается в её кровь и мало помалу затуманивает рассудок. Да, Эмори несомненно умел говорить красиво. И пудрить мозги тоже. Особенно резкими были моменты, когда душа полна уверенности, что сейчас определённо будет лестный комплимент, губы готовы изобразить очередную усмешку, а звучат лишь слова, смысл которых не отвечает твоим запросам. Тогда самодовльная улыбка сама собой появляется на лице, а уж потом понимаешь, что не зря натянута эгоистичная маска.
- Как легко ты относишься к жизни. - задумчиво произнесла Вероника, не торопясь выдумывать едкие замечания в адрес Эмори. Сосредоточенно разглядывая пустой бокал, мисс Нотт мгновенно изобразила непонимание.
- У тебя не жизнь, а карточная игра. - неприязненно сморщилась брюнетка, ставя бокал на стол, дожидаясь, пока Эмм наполнит его очередной дозой мартини. Жизнь Эмори казалась слизеринке ужасной. Чтобы быть счастливой, мисс Нотт желала красивой жизни. Рестораны, клубы, магазины на центральной аллее, безмерно дорогой алкоголь, деньги на ветер в неограниченном количестве, с полным отсутствием каких-либо рамок приличия. Жизнь собеседника под это определение не попадала, по мнению Нотт, но Ла Реве не выглядел недовольным. Этого-то Ника никак не могла понять. Я бы не вынесла такой жизни. Это невыносимо.
- И тебя это устраивает? - не без сомнения спросила мисс Нотт, не спеша делиться своими соображениями. Чтобы ими делиться, нужно тщательнейшим образом продумывать каждое слово. В противном случае, любое неаккуратно брошенное откровение будет выставлено на аукцион. И пострадало бы королевское эго. Такое недопустимо.